В эти напряженные дни, когда мир находился в одном шаге от ядерной войны, офицеры ГРУ работали не только над добыванием информации по военно-политическим проблемам, но и прилагали усилия для того, чтобы предотвратить неконтролируемое развитие событий в военном плане. Одним из таких офицеров военной разведки был полковник Г.Н. Большаков, работавший в тот момент в вашингтонской резидентуре ГРУ*.
В продолжение статьи «Роль переговоров в период обострения кризиса».
Георгий Никитович Большаков родился в 1922 г. в Москве в семье железнодорожных служащих. После окончания школы он в 1941 г. поступил на курсы военных переводчиков при военном факультете Московского института иностранных языков. Когда началась Великая Отечественная война Большакова направили в действующую армию — сначала на Карельский фронт полковым переводчиком, а потом на Северо-Западный, где он занимал должность помощника начальника разведотдела дивизии. Здесь на перспективного офицера обратили внимание и отправили на учебу. В 1943 г. он обучался на разведывательных курсах усовершенствования офицерского состава, в 1943-1946 гг. — в Высшей разведывательной школе Генерального штаба, а с 1946 по 1950 г. — в Военно-дипломатической академии (ВДА).
После окончания ВДА Большакова зачислили в штат ГРУ и с 1951 по 1955 г. он работал в США под «крышей» редактора отделения ТАСС в Нью-Йорке и Вашингтоне. По возвращении из командировки он стал офицером для особых поручений при министре обороны маршале Жукове, а после смещения Жукова был переведен в центральный аппарат ГРУ на должность старшего офицера. Второй раз Большакова направили в США в 1959 г. На этот раз он работал под дипломатическим прикрытием, официально числясь атташе по культуре советского посольства в Вашингтоне и редактором журнала «Советская жизнь сегодня» («Soviet Life today»), издававшегося специально для американцев1.
В апреле 1961 г. корреспондент «Нью-Йорк дейли ньюс» (New York Daily News) Френк Хоулмен, с которым у Большакова сложились тесные отношения и который находился в дружеских отношениях с Эдом Гатманом, пресс-секретарем министра юстиции Р. Кеннеди, предложил Большакову лично встретиться с братом президента. Встреча произошла 9 мая 1961 г. и продолжалась более четырех часов. В ходе беседы Р.Кеннеди сказал Большакову, что «подобный неофициальный обмен взглядами на «личной» основе, по его мнению, очень полезен», и попросил «подумать, посоветоваться с друзьями и сообщить ему мнение относительно вопросов, решение которых могло бы способствовать урегулированию взаимоотношений между СССР и США»2.
О своей беседе с Р.Кеннеди Большаков немедленно доложил резиденту, а тот в Москву. В Москве подробный отчет о встрече Большакова с Р.Кеннеди был сразу же отправлен в Президиум ЦК КПСС. В Кремле после тщательного обсуждения решили, что необходимо использовать обращение Р.Кеннеди для установления через Большакова канала особой связи с американским руководством. Президиум ЦК КПСС принял постановление ответить положительно на предложение Р.Кеннеди, использовав контакт Большакова с ним как «неофициальный канал обмена информацией». В связи с этим в Вашингтон были отправлены подробные инструкции3.
С этого момента и до своего отъезда из США в декабре 1962 г. Большаков выполнял функции «неофициального канала связи» между Кремлем и Белым домом. Достаточно сказать, что только за период с сентября 1961 по сентябрь 1962 г. Большаков встречался с Р.Кеннеди более 40 раз, не считая бесед по телефону. Р.Кеннеди относился к нему с большим доверием, что во многом способствовало более спокойным и доверительным отношениям к действиям СССР.4
2 марта 1962 года Большаков и Роберт Кеннеди встречались вне стен Министерства юстиции для обсуждения возможностей проведения второй встречи на высшем уровне между Хрущевым и Кеннеди*. Газета «Вашингтон пост» в тот день сообщала, что президент Кеннеди собирается выступить с речью по вопросу ядерных испытаний. Роберт Кеннеди начал встречу, заверив Большакова, что его брат не желал бы возобновления испытаний. «Президент искренне хочет избежать проведения ядерных испытаний и готов подписать соглашение по этому вопросу с премьером Хрущевым, который, как мы уверены, хочет того же».
Как и в мае 1961 года, Генеральный прокурор предложил Большакову, что обе страны могут заключить соответствующее соглашение по этому вопросу и тем самым избежать возобновления американцами испытаний ядерного оружия. Поскольку две сверхдержавы не смогли достичь договоренности о режиме контроля, в частности, о количестве проверок на месте, гражданстве инспекторов и т. п., то почему бы не начать с соглашения, которое легко поддавалось бы контролю? Ядерные испытания в атмосфере нельзя скрыть. Имея это в виду, Кеннеди отдал распоряжение начать переговоры о запрещении испытаний в атмосфере, и если представители двух стран не смогут ни к чему прийти, то он вновь хотел бы встретиться лично с Хрущевым.
Решение США возобновить ядерные испытания было для Кремля ударом в солнечное сплетение. Оно подтвердило подозрения, что Вашингтон наращивает мускулы и намерен применить силу в Карибском бассейне. Более того, Хрущев не был удивлен уловками братьев Кеннеди. Эти тайные сделки, которые они так любили, никогда не затрагивали тех проблем, которые реально разделяли две державы. Хрущев стремился догнать США по ядерной мощи. Поэтому он считал, что если и установить запрет на ядерные испытания, он должен быть всеобъемлющим и не оставлять американцам возможности продолжать взрывы под землей. Советский Союз только что провел первые подземные испытания, но они были дороги, а США опережали русских по технологии их осуществления. Почему американское правительство думает, что он пойдет на такие унизительные сделки? И что еще хуже, это предложение было сделано за несколько часов перед тем, как Кеннеди официально заявил о своем намерении возобновить ядерные испытания 15 апреля, если к этому времени не будет подписано соглашение об их запрете. Неужели американцы думают, что он согласится на переговоры, основанные на угрозе. С точки зрения Хрущева, это был шантаж, такая же бесстыдная попытка размахивать ядерным оружием, как применение Трумэном атомных бомб, чтобы закончить войну с Японией.
Вашингтону следовало бы предвидеть реакцию Хрущева на подобные угрозы. Но в Кремле в первые две недели марта произошло еще нечто такое, чего не ожидал Джон Кеннеди. Почти в тот же момент, когда Роберт Кеннеди призвал представителей Кремля к заключению соглашения по контролю над вооружениями, советская военная разведка передала Хрущеву информацию, которая считалась надежной и подтверждала, что Пентагон сделал серьезные приготовления для ядерного нападения на Советский Союз. Согласно двум сообщениям от 9 и 11 марта из надежного источника в службе национальной безопасности США, крупные советские ядерные испытания, проведенные осенью 1961 года, удержали Соединенные Штаты от дальнейшего продвижения их планов нанесения упреждающего ядерного удара по Советскому Союзу. Этот источник, который считался весьма ценным и донесения которого передавались советскому руководству, сообщал, что между 6 и 12 июня 1961 года Соединенные Штаты приняли решение нанести ядерный удар по территории СССР в сентябре 1961 года. И только лишь объявление, сделанное русскими о проведении новой серии ядерных испытаний, заставило Соединенные Штаты отменить свое решение. Согласно сообщению информатора ГРУ5, испытания убедили Соединенные Штаты, что советский военный потенциал был более мощным, чем они полагали ранее.
События октября 1962 время, когда «американцы впервые почувствовали дыхание войны у своего порога. Эти 13 дней октября заставили США, как и весь мир, задуматься об единстве человеческой безопасности…
Самым опасным временем была ночь с 27 октября на 28 октября 1962 г. Дело в том, что утром 27 октября советской ракетой «земля – воздух» был сбит американский высотный разведывательный самолет «У-2», пилотируемый майором Р. Андерсеном. Это была первая и последняя человеческая жертва блокады Кубы со стороны США. Командующий ВВС США предложил немедленно нанести воздушный удар по Кубе. Обстановка была накалена до предела. Президент с трудом сдерживал натиск военных. Роберт Кеннеди пригласил к себе посла А. Ф. Добрынина и предупредил его, что может начаться война. Надо срочно принимать решение относительно обсуждавшегося накануне предложения о выводе советских ракет с Кубы в обмен на гарантию США о невмешательстве во внутренние дела этой страны и… уважения ими ее суверенитета.
Через несколько минут после разговора с Добрыниным Р. Кеннеди позвонил мне и попросил встретиться около моего дома в автомашине. Он повторил в разговоре со мной то же самое, что несколько минут назад сказал послу. Подчеркнув, что президент, начавший блокаду Кубы, сейчас стал «пленником своих же собственных действий» и может «сдержать военных в течение ближайших суток, если не поступит позитивный ответ из Москвы»6.
28 октября Хрущев и Дж.Кеннеди обменялись посланиями, которые были переданы по радио7. В своем послании Хрущев заявил:
«Советское правительство отдало новое распоряжение о демонтаже оружия, которое вы называете наступательным, упаковке его и возвращении в СССР. Я с уважением и доверием отношусь к вашему заявлению от 27 октября, что не будет вторжения не только со стороны США, но и других стран Западного полушария».
В результате советские ракеты и бомбардировщики были выведены с Кубы, а американцы к 1 апреля 1963 г. демонтировали свои ракетные базы в Турции. Более того, в том же 1963 г. СССР и США подписали соглашение о частичном запрещении ядерных испытаний. Таким образом, мирное завершение Карибского кризиса стало началом процесса, который историки называют детантом-разрядкой. Правда, через какое-то время детант вновь сменился конфронтацией, но никогда больше последующие конфликты не разрастались до таких масштабов, как это случилось в 1962 г.
14 декабря 1962 г. Большаков вылетел в Москву. Он надеялся, что ему предложат новую интересную и престижную работу, но ошибся. Из кадров ГРУ его не отчислили, но из центрального аппарата перевели в АП «Новости» на должность зав. отделом по подготовке материалов для зарубежного телевидения. В этом «отстойнике» спецслужб Большаков проработал четыре года, после чего его откомандировали в распоряжение Управления кадров МО. Это означало автоматическое отчисление из ГРУ, конец карьеры и полное забвение. Последний раз он публично выступил на конференции, посвященной Карибскому кризису, в январе 1989г. А через четыре месяца его не стало8.
Не один Большаков во время Карибского кризиса пытался найти пути мирного урегулирования конфликта. Активно работала в этом направлении и резидентура ПГУ КГБ в Вашингтоне, в частности А.Феклисов.
Советские разведчики являли собой лишь некоторые из 17 каналов связи между советским и американским руководством.
Источники:
- Газета Нью Йорк Таймс от 23 октября 1962г. (The New York Times oct.23, 1962.)
- Борков, А.В., Карибский кризис в свете источников (сборник документов), Н.Н., ННГУ им. Н.И. Лобачевского, 1999г., с.15.
- Там же, с.18.
- Там же, с.20.
- Любимов В. Военная разведка и Карибский кризис / Военный парад март 1998,с.30.
- Там же.
- Фурсенко А. Георгий Большаков — связной Хрущева с президентом Кеннеди // Звезда. 1997. №7.
- Любимов В. Военная разведка и Карибский кризис / Военный парад март 1998,с.31.
* Главное Разведывательное Управление (ГРУ) Генерального штаба ВС СССР
* В ежедневнике Роберта Кеннеди, где он записывал о встречах, проходивших в его кабинете, отсутствует запись о встрече 2 марта 1962 г. Однако документы Президиума ЦК и советской военной разведки подтверждают, что Большаков встречался с Робертом Кеннеди в тот день.
